Главная страница

Гостевая книга

НАЧАЛО

Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945-1953.
Составители О.В. Хлевнюк, Й. Горлицкий, Л.П. Кошелева, АИ. Минюк, М.Ю. Прозуменщиков, Л.А. Роговая, С.В. Сомонова.
М., РОССПЭН, 2002

[стр. 152-154]

№ 143
Сообщение В.В. Чернышева С.Н. Круглову
о рассмотрении на заседании Бюро по металлургии и химии вопроса
о строительстве силами МВД СССР новых предприятий

14 мая 1947 г.
Совершенно секретно.

Тов. Круглову.

14-го мая с.г. на заседании Бюро по металлургии и химии рассматривался вопрос о развитии производства минеральных удобрений.
Проектом постановления, представленным т. Первухиным, предусматривается возложение на МВД СССР строительства:
1. Лисичанского химического комбината в объеме строительно-монтажных работ на сумму 400 млн. рублей.
2. Новокемеровского химического комбината в объеме строительно-монтажных работ на сумму 180 млн. рублей.
3. Березниковского калийного комбината на сумму 100 млн. рублей.
4. Чирчикского электрохимического комбината, Днепродзержинского и Березниковского азотно-туковых заводов. Объемы работ по этим заводам не известны.
В качестве мотивов у т. Первухина, при его выступлении на Бюро, были следующие:
а) в Березниках Главпромстрой строит цех "Г", по окончании работ по которому эта строительная организация могла бы быть переключена на строительство Березниковского калийного комбината и Березниковского азотно-тукового завода;
б) в Кемерово имеется строительная организация МВД СССР, на которую возложено строительство индивидуальных домов, по окончании строительства которых эта организация могла бы приступить к строительству Новокемеровского химического комбината;
в) на Чирчикском электрохимическом комбинате, Днепродзержинском и Березниковском азотно-туковом заводах работают по достройке специальных цехов строительные организации Главпромстроя, которые могли бы по окончании своих работ приступить к строительству указанных заводов;
г) строительство Лисичанского химического комбината дать МВД СССР дополнительно, хотя никакой строительной организации МВД в этом районе и нет.
Наши объяснения невозможности принятия каких-либо дополнительных работ:
т. Завенягин - Главпромстрой получил в 1947 году программу в три раза большую против 1946 года и эту программу пока не полностью обеспечивает своими ресурсами. Никаких дополнительных работ на Главпромстрой возлагать нельзя, т.к., по-видимому, предстоят еще новые дополнительные объемы работ по Первому Главному управлению.
Совет Министров СССР в свое время этот вопрос рассматривал и вынес постановление воспретить возлагать какие-либо иные работы на Главпромстрой. Одним из авторов такого предложения был т. Первухин.
После окончания строительства специальных цехов в Чирчике, Березниках и Днепродзержинске, эти строительные организации нужны на новые объекты для Первого Главного управления.
т. Чернышев - МВД никаких иных строительных организаций, кроме Главпромстроя, которые могли бы строить промышленные предприятия, не имеет.
Записанные обязательства МВД СССР на эту пятилетку предусматривают огромный объем капитальных работ, которые, в связи с неудовлетворительным снабжением материалами в 1946-1947 гг., фактически переносятся на остальные три года пятилетки.
Предстоят исключительно большие работы по железнодорожному строительству, включая строительство № 501 и порта в районе Обской губы, строительство Байкало-Амурской магистрали и вторых путей Печорской железной дороги; большие работы по развитию Печорских углей, основные работы по которым будут проводиться во второй половине пятилетки.
Предстоят большие работы по золотой промышленности, в том числе по Главспеццветмету и Дальстрою, основные работы по которым фактически переходят на вторую половину пятилетки.
Предстоят большие работы по развитию Ухтинской нефти и газового месторождения, работы по развитию которых практически только начинаются.
Остаются невыполненными большие объемы работ по строительству шоссейных дорог, которые также переносятся на последние три года пятилетки.
В ближайшее время уходят все военнопленные.
При этих условиях объем работ для МВД вырастает до исключительно больших размеров, а возможности и ресурсы, хотя бы в виде рабочей силы, резко сокращаются по МВД в целом.
Поэтому никаких новых дополнительных обязательств возлагать на МВД СССР не следует.
Что же касается строительных организаций в Кемеровской области, то это по сути дела небольшие строительные организации, которые могут собирать детали домов, никакого строительного оборудования, никаких подсобных хозяйств в этих строительных организациях также нет, пользуются помощью Министерства черной металлургии и угля и их подсобными хозяйствами.
По окончанию строительства индивидуальных домов, если на МВД не будут возложены новые дополнительные обязательства по этим домам, эти стройорганизации нужны для выполнения работ по гражданскому строительству для предприятий золотой промышленности МВД СССР.
В заключении совещания т. Вознесенский заявил, что, по-видимому, МВД СССР придется этим работам чем-то помочь. Поэтому в состав комиссии, создаваемой для рассмотрения вопроса в целом, включили т. Круглова.
Создана комиссия, которой поручено предложения по данному вопросу представить к 15 июня с.г.
Чернышев.

Машинописный текст. Подпись - автограф.

* * *

[стр. 343-346]

№ 277
Постановление Политбюро о проверке заявления М.Д. Рюмина

4 июля 1951 г.

404. - Заявление т. Рюмина.
Поручить Комиссии в составе т.т. Маленкова (председатель), Берия, Шкирятова и Игнатьева проверить факты, изложенные в заявлении т. Рюмина и доложить о результатах Политбюро ЦК ВКП(б). Срок работы Комиссии 3-4 дня.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1089. Л. 85. Протокол № 82.


№ 278
Закрытое письмо ЦК ВКП(б)
"О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР"

13 июля 1951 г.
Совершенно секретно.

Закрытое письмо ЦК ВКП(б)
Центральным Комитетам компартий союзных республик, крайкомам,
обкомам партии, министерствам государственной безопасности союзных
и автономных республик, краевым и областным управлениям МГБ

О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР

Центральный Комитет ВКП(б) считает необходимым довести до сведения ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии, министерств государственной безопасности союзных и автономных республик, краевых и областных управлений МГБ нижеследующее постановление ЦК ВКП(б) от 11 июля 1951 года [Прим. 1].
"2 июля 1951 года ЦК ВКП(б) получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ СССР т. Рюмина, в котором он сигнализирует о неблагополучном положении в МГБ со следствием по ряду весьма важных дел крупных государственных преступников и обвиняет в этом министра государственной безопасности Абакумова.
Получив заявление т. Рюмина, ЦК ВКП(б) создал комиссию Политбюро в составе тт. Маленкова, Берия, Шкирятова, Игнатьева и поручил ей проверить факты, сообщенные т. Рюминым.
В процессе проверки комиссия допросила начальника следственной части по особо важным делам МГБ Леонова, его заместителей тт. Лихачева и Комарова, начальника второго Главного управления МГБ т. Шубнякова, заместителя начальника отдела 2-го Главного управления т. Тангиева, помощника начальника следственной части т. Путинцева, заместителей министра государственной безопасности тт. Огольцова и Питовранова, а также заслушала объяснения Абакумова.
Ввиду того, что в ходе проверки подтвердились факты, изложенные в заявлении т. Рюмина, ЦК ВКП(б) решил немедля отстранить Абакумова от обязанностей министра госбезопасности и поручил первому заместителю министра т. Огольцову исполнять временно обязанности министра госбезопасности. Это было 4 июля с.г.
На основании результатов проверки Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) установила следующие неоспоримые факты.
1. В ноябре 1950 года был арестован еврейский националист, проявлявший резко враждебное отношение к советской власти, - врач Этингер. При допросе старшим следователем МГБ т. Рюминым арестованный Этингер, без какого-либо нажима, признал, что при лечении т. Щербакова А.С. имел террористические намерения в отношении его и практически принял все меры к тому, чтобы сократить его жизнь.
ЦК ВКП(б) считает это показание Этингера заслуживающим серьезного внимания. Среди врачей несомненно существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителей партии и правительства. Нельзя забывать преступления таких известных врачей, совершенные в недавнем прошлом, как преступления врача Плетнева и врача Левина, которые по заданию иностранной разведки отравили В.В. Куйбышева и Максима Горького. Эти злодеи признались в своих преступлениях на открытом судебном процессе, и Левин был расстрелян, а Плетнев осужден к 25 годам тюремного заключения.
Однако министр госбезопасности Абакумов, получив показания Этингера о его террористической деятельности, в присутствии следователя Рюмина, зам. начальника следственной части Лихачева, а также в присутствии преступника Этингера признал показания Этингера надуманными, заявил, что это дело не заслуживает внимания, заведет МГБ в дебри, и прекратил дальнейшее следствие по этому делу. При этом Абакумов, пренебрегая предостережением врачей МГБ, поместил серьезно больного арестованного Этингера в заведомо опасные для его здоровья условия (в сырую и холодную камеру), вследствие чего 2 марта 1951 года Этингер умер в тюрьме.
Таким образом, погасив дело Этингера, Абакумов помешал ЦК выявить безусловно существующую законспирированную группу врачей, выполняющих задания иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства. При этом следует отметить, что Абакумов не счел нужным сообщить ЦК ВКП(б) о признаниях Этингера и таким образом скрыл это важное дело от партии и правительства.
2. В августе 1950 года в Германии был арестован бывший заместитель генерального директора акционерного общества "ВИСМУТ" Салиманов, бежавший в мае 1950 года к американцам. Салиманов - крупный государственный преступник. Изменив Родине, он выдал американцам важные сведения. Несмотря на то, что прошел почти год с момента ареста Салиманова, Абакумов до сих пор скрывает от Центрального Комитета ход следствия по этому делу, хотя это дело имеет большое государственное значение. При выяснении комиссией Политбюро - почему Абакумов скрыл от ЦК результаты следствия по делу Салиманова, сколько-нибудь вразумительных объяснений Абакумов дать не мог.
Таким образом Абакумов обманул партию и по этому делу.
3. В январе 1951 года в Москве были арестованы участники еврейской антисоветской молодежной организации. При допросе некоторые из арестованных признались в том, что имели террористические замыслы в отношении руководителей партии и правительства. Однако в протоколах допроса участников этой организации, представленных в ЦК ВКП(б), были исключены, по указанию Абакумова, признания арестованных в их террористических замыслах. Допрошенные комиссией Политбюро по этому вопросу начальник следственной части Леонов и его заместитель Лихачев, а также заместитель министра государственной безопасности т. Огольцов подтвердили, что показания арестованных об их террористических намерениях действительно не были включены в протоколы допроса. Указанные товарищи пытались объяснить преступную фальсификацию протоколов, посланных в ЦК ВКП(б), намерением произвести дополнительную проверку. Но, несмотря на важность факта о террористических замыслах участников антисоветской молодежной организации и на то, что прошло достаточно времени, - никаких дополнительных сообщений из МГБ в ЦК ВКП(б) послано не было.
Следовательно, и по этому делу Абакумов обманул партию.
4. В МГБ грубо нарушается установленный Правительством порядок ведения следствия, согласно которому допрос арестованного должен фиксироваться соответствующим образом оформленным протоколом, а протокол должен сообщаться в ЦК ВКП(б). В МГБ укоренилась неправильная практика составления так называемых обобщенных протоколов допроса арестованных на основании накопленных следователями заметок и черновых записей. Эта вредная и антигосударственная практика в следственной работе привела к безответственности среди работников аппарата МГБ, способствует затяжке сроков расследования дел о серьезных преступлениях, дает возможность скрывать от партии положение дел в МГБ.
Далее, в нарушение закона об ограниченных сроках ведения следствия, в МГБ имеется много фактов недопустимой затяжки окончания следственных дел на очень длительные сроки. В центральном аппарате МГБ есть следственные дела, которые ведутся два-три года, тогда как согласно закону полагается вести следствие не более двух месяцев.
Таким образом, Абакумов не только обманывал партию, но и грубым образом нарушал постановления ЦК ВКП(б) и правительства.
5. ЦК считает нужным отметить, что будучи вызванным сначала в Политбюро, а затем в комиссию ЦК ВКП(б), Абакумов встал на путь голого отрицания установленных фактов, свидетельствующих о неблагополучном положении в работе МГБ, при допросе пытался вновь обмануть партию, не обнаружил понимания совершенных им преступлений и не проявил никаких признаков готовности раскаяться в совершенных им преступлениях.
На основании вышеизложенного ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Снять Абакумова B.C. с работы министра государственной безопасности СССР как человека, совершившего преступления против партии и Советского государства, исключить из рядов ВКП(б) и передать его дело в суд.
2. Снять с занимаемых постов начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР Леонова и заместителя начальника следственной части Лихачева, как способствовавших Абакумову обманывать партию, и исключить их из партии.
3. Объявить выговор первому заместителю министра т. Огольцову и заместителю министра т. Питовранову за то, что они не проявили необходимой партийности и не сигнализировали ЦК ВКП(б) о неблагополучии в работе МГБ.
4. Обязать МГБ СССР возобновить следствие по делу о террористической деятельности Этингера и еврейской антисоветской молодежной организации.
5. Назначить члена комиссии Политбюро по проверке работы МГБ и заведующего отделом партийных и комсомольских органов ЦК ВКП(б) т. Игнатьева С.Д. представителем ЦК ВКП(б) в Министерстве государственной безопасности".
ЦК ВКП(б) надеется, что коммунисты, работающие в органах МГБ, не пожалеют сил для того, чтобы с полным сознанием своего долга и ответственности перед советским народом, партией и правительством, на основе большевистской критики, при помощи и под руководством ЦК компартий союзных республик, областных (краевых) и городских комитетов партии, быстрее покончить с недостатками в работе органов МГБ, навести в них большевистский порядок, повысить партийность в работе чекистов, обеспечить неуклонное и точное выполнение органами МГБ законов нашего государства, директив партии, правительства.
ЦК ВКП(б) уверен, что ЦК компартий союзных республик, крайкомы и обкомы партии всемерно усилят свое внимание и помощь органам МГБ в их сложной и ответственной работе, повысят заботу о дальнейшем улучшении политического воспитания и идейной закалки 'работников органов МГБ.

Центральный Комитет ВКП(б)

Настоящее закрытое письмо ЦК ВКП(б) через 15 дней подлежит возврату в Особый сектор ЦК ВКП(б).

Свободная мысль. 1996. № 1. С. 90-93.

Примечания:
1. Постановление ПБ о неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР было принято 11 июля 1951 г. под грифом "особая папка". Судя по отметке в подлинном протоколе заседаний ПБ к решению было приложено заявление Рюмина (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1591. Л. 9).

* * *

№ 282
Постановление Политбюро о назначений М.Д. Рюмина заместителем министра госбезопасности

19 октября 1951 г.

93. - О т. Рюмине М.Д.
Утвердить т. Рюмина М.Д. заместителем министра, членом коллегии и начальником следственной части по особо важным делам МГБ СССР.

РГАСПИ. Ф. 17. On. 3. Д. 1091. Л. 22 Протокол № 84.

В подлинном протоколе заседаний ПБ постановление записано секретарем без отметок о голосовании; есть помета о том, что постановление принималось по записке Игнатьева (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1602. Л. 30).

* * *

[стр. 306-307]

№ 252
Справка об осужденных по "ленинградскому делу"

10 декабря 1953 г.
Копия.
Совершенно секретно.

Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н.С.

МВД СССР докладывает об осужденных и высланных в ссылку Военной Коллегией Верховного Суда СССР и Особым Совещанием МГБ по Ленинградскому делу в 1949-51 годах.
По имеющимся в МВД СССР данным, было всего осуждено 214 человек, из них 69 человек основных обвиняемых, а 145 человек из числа близких и дальних родственников. Кроме того, 2 человека умерли в тюрьме до суда.
При этом Военной Коллегией Верховного Суда СССР осуждено 54 человека, а остальные осуждены Особым Совещанием МГБ.
Согласно имеющимся приговорам Военной Коллегии и постановлениям Особого Совещания, 23 человека осуждены Военной Коллегией к ВМН (расстрелу), 85 человек осуждены на различные сроки содержания в лагерях и тюрьмах на срок от 5 до 25 лет, один человек помещен в психиатрическую больницу для принудительного лечения и 105 человек постановлениями Особого Совещания МГБ направлены в отдаленные районы страны в ссылку на различные сроки, в основном от 5 до 8 лет.
Из общего числа осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме КПСС, а также в областном и городском исполкомах, 11 человек - на руководящей работе в других обкомах КПСС и облисполкомах и 9 человек - в райкомах и райисполкомах Ленинградской области.
Разобравшись с лицами, осужденными по Ленинградскому делу, Министерство внутренних дел СССР считает целесообразным пересмотреть архивно-следственные дела на родственников осужденных для вынесения заключения об отмене решений Военной Коллегии и быв[шего] Особого Совещания МГБ, так как на абсолютное большинство из них не имеется серьезных оснований для привлечения к уголовной ответственности или высылке в дальние районы страны.
Так например:
Осуждены Особым Совещанием МГБ на 5 лет ссылки мать быв[шего] секретаря Ленинградского обкома Бадаева в возрасте 67 лет и две его сестры, проживающие самостоятельно.
Осуждены в ссылку: отец бывшего секретаря Ленинградского горисполкома Бубнова в возрасте 72 лет, мать 66 лет, два брата и две сестры.
У быв[шего] зав. отделом комсомольских и профсоюзных органов Ленинградского обкома Закржевской осуждены Особым Совещанием в ссылку три сестры и дочь одной из сестер - Балашова Таисия в возрасте 20 лет.
У быв[шего] секретаря Ленинградского горком Левина осуждены на разные сроки лагерей и ссылки: мать, жена и три брата. Причем, все три брата значительно старше Левина, а одному из них 60 лет.
У быв[шего] зам. председателя Ленгорисполкома Галкина, кроме его жены, осуждены брат с женой и сестра на 5 лет ссылки каждый и дочь брата на 3 года ссылки.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что Особое Совещание МГБ без законных оснований только по родственным признакам, в том числе и дальним, осудило на различные сроки содержания в тюрьмах и лагерях, а также в ссылку большую группу лиц.
В связи с изложенным, Министерством внутренних дел СССР будут все следственные дела на эту группу осужденных пересмотрены и с заключениями направлены Генеральному Прокурору СССР с просьбой опротестовать в установленном законом порядке перед Верховным Судом СССР и отменить решения Военной Коллегии и Особого Совещания МГБ по лицам, незаконно осужденным.
Вся эта работа будет выполнена в месячный срок.
О результатах будет Вам доложено дополнительно.
Приложение: список осужденных.

С. Круглов.
И. Серов.

ГА РФ. Ф. 8131. On. 32. Д. 3989. Л. 63-65. Заверенная машинописная копия;
Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т.1 / Сост. Артизов А.Н. и др. М., 2000. С. 74-75.

* * *

[стр. 307-311]

№ 253
Из проекта доклада Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко
на собрании актива Ленинградской партийной организации

3 мая 1954 г.

Известно, что Постановлением Центрального Комитета ВКП(б) в феврале 1949 г. за нарушения государственной дисциплины и отдельные проступки Кузнецов, Попков, Родионов были сняты с занимаемых постов с наложением на них партийных взысканий.
Никакого поручения МГБ о производстве следствия по этим фактам ЦК не давал.
Враг Абакумов решил использовать эти факты отдельных нарушений и проступков со стороны Кузнецова, Попкова, Родионова и других для того, чтобы при помощи преступных методов следствия искусственно представить эти факты как изменнические действия и контрреволюционное вредительство, а себя изобразить разоблачителем антисоветского заговора.
Однако так как по поводу этих фактов уже имелось исчерпывающее постановление ЦК, а поручения производить следствие МГБ дано не было, Абакумов решил некоторое время выждать и до июля 1949 г. не проявлял никакой активности.
Для того, чтобы осуществить свой авантюристический вражеский замысел о фальсификации дела по поводу несуществующего "заговора", Абакумов решил представить бывшего секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) Капустина - английским шпионом.
21 июля 1949 г. Абакумов направил заведомо ложную информацию тов. Сталину, в которой сообщал, что Капустин является агентом английской разведки [Прим. 1].
По приказанию Абакумова Капустин был арестован и без санкции прокурора заключен 23 июля 1949 г. в тюрьму. Санкция на арест Капустина была получена у прокурора только 1 августа, т.е. через 8 дней после фактически произведенного ареста и после получения от Капустина так называемого "признания".
Бывший следователь Сорокин показал, что Абакумов требовал обязательно добиться любыми средствами показаний Капустина о том, что он английский шпион. Капустин на допросах отрицал свою принадлежность к английской разведке, что вызвало злобу и недовольство у Абакумова. После этого Абакумов приказал начать избивать Капустина.
Сорокин показал: "Мне было тогда же передано указание Абакумова о том, чтобы я не возвращался в Министерство без показаний Капустина о шпионаже. После избиения Капустина он качал давать показания, что, находясь в командировке в Англии, он был завербован английской разведкой. Однако эти его показания были путаны и настолько нежизненны, что я не мог им поверить и не записал это в протокол допроса".
Действительно, из материалов уголовного дела по обвинению Кузнецова, Капустина и других видно, что обвинения в шпионаже Капустину предъявлено не было, хотя он в этом преступлении и "сознался".
С 23 июля по 4 августа Капустин непрерывно допрашивался и 4 августа подписал сфальсифицированный протокол допроса о вражеской деятельности в Ленинграде, назвав ряд участников - Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других.
Следствием по делу руководил лично Абакумов. Его ближайшим помощником являлся Комаров. Как показал Комаров, Капустин по указанию Абакумова подвергался избиениям. После получения от Капустина ложных показаний, были арестованы в августе 1949 г. остальные обвиняемые [...]
Я зачту вам сейчас извлечение из показаний бывшего секретаря Ярославского обкома партии, а ранее второго секретаря Ленинградского обкома партии - Турко, допрошенного мною.
Турко показал: "...Действительно, на предварительном следствии я подписал протоколы, в которых признавал себя виновным в совершении ряда контрреволюционных преступлений и подтвердил свою виновность на суде, несмотря на то, что я никаких преступлений не совершал и виновным себя ни в чем не считал и не считаю. Показания же о якобы совершенных мною преступлениях я вынужден был дать в результате созданного мне тюремного режима, угроз со стороны следствия, помещения в карцер и систематических избиений.
Сразу же после ареста меня вызвал следователь Путинцев и, не предъявляя каких-либо обвинений, начал в грубой форме требовать от меня признаний в совершенных мною преступлениях. Я заявил следователю, что не знаю - за что я арестован, т.к. никаких преступлений я не совершал. На это мне Путинцев ответил: "Подумайте. А чтобы легче было думать, я вас отправлю в военную тюрьму". В этот же день я был отправлен в Лефортовскую, тюрьму, где и проходило следствие.
Меня систематически в ночное время вызывал следователь Путинцев и требовал, чтобы я сознался во вражеской деятельности и угрожал, что если я не сознаюсь, меня будут бить. Путинцев говорил мне, что они не таких как я уламывали. Но так как я отрицал свою вину, Путинцев начал меня систематически избивать на допросах. Он бил меня по голове, по лицу, бил ногами. Однажды он меня так избил, что пошла из уха кровь. После таких избиений следователь направлял меня в карцер. Он угрожал уничтожить мою жену и детей, а меня осудить на 20 лет лагерей, если я не признаюсь.
Когда я заявлял следователю, что не знаю - в чем я виноват, он говорил мне, что в своих показаниях я должен исходить из того, что существует вражеская антипартийная группа во главе с Кузнецовым и Попковым и что я являюсь участником этой группы. При этом Путинцев заявлял, что я арестован по указанию правительства и меня все равно осудят. Он заявлял мне, что следствие - это голос Центрального Комитета Партии и, ведя борьбу со следствием, я веду борьбу с ЦК.
Несмотря на это, я продолжал отрицать свою вину. Однажды Путинцев повел меня в кабинет к полковнику Комарову, который начал на меня кричать и требовать, чтобы я сознался в совершенных преступлениях, заявляя, что все арестованные вместе со мной уже признались и остался лишь я. На мой ответ Комарову, что я ни в чем не виноват, он схватил меня и ударил головой о стенку, после чего вызвал дежурного и отправил меня в камеру. Во время этих допросов никаких протоколов не велось.
Спустя некоторое время Путинцев вызвал меня и предложил подписать заранее составленный им протокол моего допроса. На мое замечание, что в этом протоколе все неправда и возводится клевета на А.А. Жданова, Путинцев заявил, что они ведут следствие, невзирая на лица. Я отказался подписать этот протокол, тогда Путинцев меня избил и бросил в карцер.
В результате такого бесчеловечного обращения со мной, систематических избиений, применения карцера, лишения сна, я потерял способность к сопротивлению и подписал все, что мне предлагал следователь...
Во время моих допросов, в кабинет неоднократно заходил подполковник Рюмин, который также требовал, чтобы я давал показания, говорил, что меня нужно убить за то, что отрицаю свою вину, а на мое заявление, что меня бьют, Рюмин ответил: "Мы бьем и этого ни от кого не скрываем".
Проверкой показаний Турко было установлено, что с 26 августа по 29 октября 1949 г. он вызывался на допросы 41 раз. Большинство вызовов происходило в ночное время, причем допросы длились до утра. Такой метод также служил целям физического и морального изматывания арестованного, т.к. согласно правил тюремного режима, заключенные не имеют права спать в дневное время. Первый протокол допроса Турко с "признанием", причем не записанный от руки, а отпечатанный на пишущей машинке, датирован 30 октября. В этом протоколе Турко признавал себя виновным в антисоветской вражеской деятельности и дал показания против других лиц.
Нужно указать, что 27 октября Турко был заключен на 5 суток в карцер. Он был освобожден из карцера досрочно 29 октября, после того, как согласился подписать требовавшиеся от него фальсифицированные показания.
Бывший следователь Путинцев на вопрос о причинах заключения Турко в карцер, показал: "Признаю, что заключение в карцер Турко по указанию Комарова и Абакумова было с целью получения признательных показаний... Я признаю, что по делу Турко было допущено нарушение законности, применялись угрозы, я заявлял Турко, что "вас могут избить".
Все это делалось на основании прямых указаний Абакумова и Комарова.
Если Комаров заходил на допросы Турко, то он, безусловно, его избивал, ибо это было у него обычным правилом... Должен откровенно признать, что я лично сомневался в обвинениях, предъявленных Турко и Закржевской. Но мы требовали такие показания в результате давления Абакумова" [...]
Перед судебным процессом Комаров по заданию Абакумова производил специальную усиленную подготовку подсудимых и вовлек в это преступное дело следователей.
Так, Турко по этому поводу показал: "Перед началом суда следователь Носов предупредил меня, чтобы я в суде показал все так, как записано в протоколах допроса. Он говорил, что вина моя небольшая и моя задача состоит в том, чтобы разоблачить подлость Кузнецова. Затем меня вызвал полковник Комаров и потребовал, чтобы я на суде повторил лишь то, что записано в протоколах допроса и с угрозой предупредил меня: "Суд идет и пройдет, а вы останетесь у нас". Я это понял так, что если я в суде откажусь от показаний и расскажу о том, как со мной поступали на следствии, то меня снова будут бить... Накануне суда следователь Носов дал мне копию протокола моего допроса от 30 октября 1949 г. и сказал, чтобы я хорошенько его прочел, запомнил и повторил в суде. Копию этого протокола я несколько раз прочел, зазубрил и повторил в суде. В перерывах судебного заседания ко мне приходили Комаров, Путинцев и Носов и говорили, что суду все ясно, что я должен на суде во всем признавать себя виновным и просить у суда пощады, так я и сделал".
Подобные же показания о подготовке к судебному процессу дали Закржевская и Михеев.
Бывший следователь МГБ Носов показал: "Подготовка обвиняемых к судебному процессу имела место, ведущая роль в этом принадлежала Комарову".
Теперь ясно, почему Кузнецов, Попков, Вознесенский и другие признавали себя на суде виновными и вряд ли кто-нибудь может поверить этим вынужденным "признаниям" [...]
В связи с делом Кузнецова, Попкова и других, враг Абакумов и его сообщники подвергли репрессии свыше двухсот человек, часть как соучастников, а большинство как близких и дальних родственников осужденных, использовав для этой гнусной расправы особое совещание при МГБ СССР [Прим. 2]. В настоящее время подавляющее большинство этих так называемых "уголовных дел" пересмотрено и невинно осужденные освобождены и реабилитированы.
Фальсифицируя так называемое "ленинградское дело", совершая эту гнусную политическую провокацию, враг народа Абакумов несомненно стремился, представив себя разоблачителем несуществующего заговора, пробраться при помощи изменника Родине Берия к руководству в стране.
Не случайно ближайшее окружение Абакумова распространило слухи, что Абакумов скоро войдет в Политбюро [...]

ГА РФ. Ф. Р-8131. On. 32. Д. 3289. Л. 48-57. Машинописный текст.

Примечания:
1. Указание об аресте Капустина дал Сталин. 13 августа 1950 г. в кабинете Маленкова были арестованы Кузнецов, Попков, Родионов, председатель Ленинградского горисполкома П.Г. Лазутин, секретарь Крымского обкома ВКП(б) Н.В. Соловьев, ранее работавший в Ленинграде. 29-30 сентября 1950 г. в Ленинграде состоялся судебный процесс по делу Вознесенского, Кузнецова и других. В ночь на 1 октября Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Капустин и Лазутин были расстреляны (Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. С. 318-319).
2. См. документ № 252.

К документу приложена сопроводительная записка: "Товарищу Хрущеву Н.С. Представляю текст доклада. Приложение: на 24 листах. Р. Руденко. 3 мая 1954 г.". 3 мая 1954 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление, обязывающее Хрущева и Руденко проинформировать актив ленинградской партийной организации о решении Верховного суда СССР от 30 апреля 1954 г. о реабилитации лиц, проходивших по "ленинградскому делу" (Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов. М., 1990. С. 320). Стенограмму выступления Руденко 6 мая 1954г. см.: Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 1. М., 2000. С. 117-129.

* * *

[стр. 313-316]

№ 256
Из речи Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко
на судебном процессе по делу руководящих работников
Министерства государственной безопасности СССР

[14-19 декабря 1954 г.]

[...] Ближайшее и непосредственное соучастие [Абакумова. - Сост.] в преступлениях Берия установлено и по ряду других уголовных дел, к числу которых относится подлая провокация, совершенная Берия по отношению к П.С. Жемчужиной.
Возбуждая это грязное клеветническое дело и производя незаконные аресты родственников и знакомых Жемчужиной, Абакумов вынашивал далеко идущие планы, добиться компрометации одного из руководителей Советского правительства.
Абакумов хорошо знал, что еще в 1939 г. Берия, Кобулов, Меркулов и другие участники антисоветского заговора путем избиений и пыток стремились получить ложные доказательства якобы осуществлявшейся Жемчужиной антисоветской деятельности.
Абакумову было известно, что в 1939 году для этого были арестованы сестры Юлия и Надежда Канель, врач Белахов, начальник одного из управлений Наркомпищепрома Слезберг, от которых путем избиений и пыток вымогались ложные показания в отношении Жемчужиной.
Судьба этих людей была трагична. В результате избиений и пыток Юлия Канель умерла в тюрьме, а Белахов и Слезберг были без суда расстреляны по преступному распоряжению Берия. В 1939 году Надежда Канель была заключена в лагерь.
Подсудимый Броверман показал на суде, что Абакумов, не раз рассказывая о деле Канель своим сообщникам, подчеркивал, что Меркулов и Кобулов в 1939 году, несмотря на все их старания, только "оскандалились" с этим делом. Это не помешало, однако, Абакумову в 1949 году вновь арестовать Надежду Канель, поручив ведение следствия по ее делу одному из самых ближайших своих соучастников, опытному фальсификатору следствий, известному своей особой жестокостью подсудимому Комарову.
Гнусность этого преступления Абакумова еще более подчеркивается тем обстоятельством, что в феврале 1948 года к Абакумову поступило заявление бывшего сотрудника НКВД Визель, который в 1939 году по заданию Берия и Кобулова принимал участие в фальсификации дела по обвинению сестер Канель. В своем заявлении Визель писал: "Этим письмом я хочу выполнить свой долг... довести до сведения товарища Сталина И.В. об упомянутом выше деле... Это истина, ибо я лично участвовал в этой фальсификации".
В своем заявлении Визель подробно рассказывал о том, при помощи каких недостойных и бесчеловечных приемов вымогались от Канель показания, истинным назначением которых было добиться компрометации одного из руководителей Советского правительства.
На предварительном и судебном следствии Абакумов пытался утверждать, что якобы вообще ничего не знал о заявлении Визель, что оно прошло в аппарат МГБ СССР какими-то путями мимо Абакумова. Это заявление Абакумова было опровергнуто на судебном следствии подсудимым Черновым, показавшем, что, получив заявление Визель, он немедленно доложил это заявление Абакумову и по указанию последнего направил заявление Свинелупову.
Показания Чернова подтверждаются документально. К материалам следствия приложено сопроводительное письмо Чернова к заявлению Визель, в котором, адресуя это заявление Огольцову и Свинелупову, Чернов пишет: "По распоряжению министра направляю Вам заявление Визель".
Таким образом, установлено, что, заведомо зная, что дело по обвинению Надежды и Юлии Канель фальсифицировано Берия с целью компрометации одного из руководителей Партии и Правительства, Абакумов не только скрыл от Центрального Комитета разоблачающее фальсификацию заявление Визель, но, вскоре после получения этого заявления, вновь арестовал Надежду Канель.
Так же, как и враг народа Берия, Абакумов и его соучастники вымогали от Канель ложные показания против Жемчужиной.
Кроме Канель, в связи с провокацией против Жемчужиной, были арестованы многие из ее сослуживцев и родственников: бывший заместитель начальника Главка Иванов, директор авиационного завода Штейнберг, секретари Жемчужиной Мельник-Соколинская, Карташева и Вельбовская, родственник Жемчужиной Карповский и другие.
О том, какими бесчеловечными методами вымогались от арестованных ложные показания против Жемчужиной, дают представление показания свидетеля Штейнберг, работавшего до ареста директором одного из авиационных заводов и являющегося дальним родственником Жемчужиной.
Штейнберг показал: "... В ночь с 2 на 3 августа 1949 года я был арестован и доставлен в Лефортовскую тюрьму... Ночью того же дня я был... вызван на допрос к Рассыпнинскому, а затем переведен в кабинет к Комарову...
...Так как на следующих допросах я продолжал отрицать свою виновность... то на одном из последующих допросов Комаров заявил, что меня будут бить и заставят подписать эти показания. Была показана дубинка. Комаров довольно детально и со вкусом объяснил, как ею орудуют, какие последствия на всю жизнь остаются у людей ее испробовавших, давал ее подержать, засовывал в карман пиджака и т.д.
Я отказался все же дать такие показания и на одном из последующих допросов впервые был избит...
Комаров заставил меня встать, ударил два раза по лицу, при этом выбил два зуба, а затем вместе с Рассыпнинским потащил меня к креслу и избил резиновой дубинкой [...]
Затем на следующем допросе, когда я продолжал упорствовать, Комаров заявил, что "перейдет на пятки". Меня уложили на пол, сняли полуботинки и били этой же дубинкой по подошвам и пяткам. Всего таких допросов было семь. Все это сопровождалось ежедневными вызовами на допрос днем и ночью, ночью с 12 часов до 4, а чаще до 5 утра, при этом спать не разрешалось.
После седьмого допроса я не выдержал и сказал, что согласен дать показания как о своей, так и "вражеской" деятельности Жемчужиной".
Штейнберг подтвердил на суде, что в допросах его непосредственно участвовал Абакумов, который, обращаясь к Комарову, требовал: "Возьмите двух следователей поздоровее, побейте его в две дубинки и заставьте рассказывать".
Столь же преступными и бесчеловечными методами производились допросы и бывшего секретаря Жемчужиной Мельник-Соколинской, подробно рассказавшей на суде о преступных приемах следствия, применявшихся Комаровым и Абакумовым.
На протяжении длительного времени Комаров при помощи беспрерывных ночных допросов стремился сломить волю Мельник-Соколинской и понудить ее к даче ложных показаний против Жемчужиной.
Непрерывно вызывая Мельник-Соколинскую на допросы как днем, так и ночью, Комаров однако ничего не записывал. Как показывает сама Мельник-Соколинская, она была приведена в состояние физической и моральной прострации.
Угрозами расправиться с семьей Мельник-Соколинской, Комаров заставил ее подписать так называемый обобщенный протокол допроса, содержавший клеветнические измышления по адресу Жемчужиной. Однако даже содержавшиеся в этом протоколе гнусные измышления Комарова по адресу Жемчужиной, показались недостаточными Абакумову. С этой целью подсудимому Броверману было дано задание "усилить" протокол и фальсифицировать выводы якобы вытекавшие из показаний Мельник-Соколинской.
Это признал подсудимый Комаров, показавший, что "Броверман, с присущим ему усердием выполнил приказание Абакумова".
Не ограничившись этим, преступники, желая скрыть примененные ими незаконные методы следствия, решили составить задним числом несколько протоколов допроса Мельник-Соколинской, из которых было бы видно, что она якобы признавала себя виновной/И давала показания в отношении Жемчужиной еще до подписания так называемого "обобщенного" протокола допроса. Этот факт установлен как показаниями самой Мельник-Соколинской, так и показаниями бывшего следователя Иванова, принимавшего участие в расследовании дела. Из показаний Иванова видно, что Комаров дал задание составить на основании обобщенного протокола допроса несколько протоколов, датировав их задним числом. Однако, несмотря на угрозы, Мельник-Соколинская отказалась подписать эти сфальсифицированные протоколы.
При отсутствии какой бы то ни было виновности был арестован заместитель начальника Главного управления текстильно-галантерейной промышленности Иванов.
В результате применения к Иванову незаконных методов следствия, он заболел тяжким заболеванием и потерял речь. Тем не менее дело Иванова было направлено на рассмотрение особого совещания, и ни в чем не виновный больной человек был осужден к длительному тюремному заключению, так же как и другие ни в чем не виновные люди, арестованные в связи с делом Жемчужиной: стенографистка Карташева, бывший секретарь Вельбовская, родственники Жемчужиной - Карповский, Голованевский, Лишнявская-Карповская [...]

ГА РФ. Ф. 8131. On. 32. Д. 3289. Л. 144-150. Машинописный текст.

Судебный процесс по делу бывших работников МГБ во главе с Абакумовым проходил 14-19 декабря 1954 г.


в начало

Главная страница

Гостевая книга

Используются технологии uCoz