Главная страница

Гостевая книга

Избирательная монархия
Шарль Пти-Дютайи

Н.И.Конрад
"
Япония. Народ и государство"
Исторический очерк.

Напечатано по изданию: Пг., 1923, в книге:
ИСТОРИЯ ЯПОНИИ
Сб. историч. произведений. — М: "Евролинц", "Русская панорама", 2003

стр. 250-261

Период перманентного регентства

Настоящий период ознаменовался совершенно своеобразным явлением, наблюдаемым, надо думать, в истории одной только Японии. Государственная власть выпадает из рук самих монархов или представителей знатных домов и переходит в руки нового элемента: страною начинают править отрекшиеся от престола и "удалившиеся от дел" монархи, или же те же монархи, но вместе с отречением от трона отрекшиеся и от мира, т.е. экс-монархи и цари-монахи. И такой способ фактического управления страной, при наличии официальных государей на троне, отнюдь не является случайностью, эпизодом в истории, обусловленным особой конъюнктурой, характерным своеобразием личностей самих государей, — он возводится в систему, становится постоянным, официально признаваемым порядком. Система эта, именуемая в японской истории эпохой Инсэй ["правление отрекшимися и постригшимися государями"], началась в рассматриваемое время и продолжалась все время вплоть до наступления новой большой эпохи, в виде окончательной победы военного сословия и установления военной империи Минамото в 1192 г. Однако, ее политическое значение было актуальным в течение не всего этого времени: возвышение первого военного дома Тайра, имевшее место еще в эпоху аристократической монархии и знаменовавшее собою уже окончательный распад могущества первого сословия, положило предел власти и этих экс-государей, сделав, таким образом, и ее такою же номинальной, как и власть государей, занимавших трон. <...>
Конечным моментом периода является, согласно нашему общему принципу деления, переход фактической власти в руки дома Тайра, в лице его главы — Киёмори, который в 1167 г. занял пост Дайдзёдай-дзин — т.е. первого министра. В виду того, что весь дома Тайра уже целиком принадлежит вновь появившемуся военному сословию, вступление во власть Киёмори означает уже полный распад сословно-аристократической монархии и дезорганизацию первого сословия. Следовательно, период перманентного регентства в лице экс-государей и государей-монахов с политическим значением этого явления длился немного менее ста лет, с 1069 г. по 1167 г.
Система Инсэй явилась продуктом новой очень своеобразной политической конъюнктуры. Она возникла на почве распада сословной диктатуры и ослабевшего могущества правящей фамилии Фудзивара. К этому времени аристократическое сословие не только достигло зенита в своем политическом и культурном развитии, но уже начало болеть той смертельной болезнью, которая оказалась привитой долгим пребыванием у власти и у самого источника культуры, без необходимости за это бороться и это особенно развивать. Социальная структура в эпоху Хэйан была такова, что соперников у аристократии еще не было. Образовав свою монархию и превратив вскоре верховную власть в исполнительницу своих целей, аристократия могла свободно предаться мирному развитию в спокойной окружающей обстановке. Поэтому мы и наблюдаем сначала необычайный расцвет культуры этого сословия, достигшей своего апогея в эпоху Митинага, а затем начинаем обнаруживать и признаки гипертрофии этой культурности, превращение ее в явление экзотическое, не имеющее уже более не только общенародного значения, но даже, пожалуй, и общесословного. Культура, как и власть, стала достоянием рода Фудзивара и ближайших к нему групп. То, что мы наблюдаем в эту эпоху, представляет ряд разительных контрастов: с одной стороны, блистательная столица, с другой — полуварварская провинция; утонченные, изнеженные придворные — и примитивная во всех отношениях народная масса; изощренная административная схема, и живущее еще во многом по-старому — в традициях родового быта, население; роскошь двора и знатных аристократических домов — и сильное обнищание населения; налоги и подати — и слабая экономическая производительность; высшие достижения техники в области жизненного обихода в домах знати — и грубые орудия в распоряжении народа; великолепные колесницы — и малопроходимые дороги; штаты чиновников, сановников во всех отраслях государственной жизни — и разбойники сейчас же за оградой Хэйанской столицы. Если показная сторона Хэйанской эпохи, т. е. картина жизни и быта аристократического сословия, блещет всеми цветами радуги, — ее обратная сторона рисуется очень мрачными красками. Народ и страна не были достаточно вовлечены в общий прогресс культуры, они оставались в стороне, и их развитие пошло своими и особыми путями. Все же, представляющее Хэйан, сосредоточилось исключительно в пределах одного сословия, и это обстоятельство, сделав его культуру несравненной по богатству и блеску, в то же время послужило причиной его гибели. Дом Фудзивара, лишенный соперников во вне, скоро нашел их внутри: уже с Митинага начинают обнаруживаться признаки внутренней борьбы в среде самих Фудзивара. Может быть — и даже наверное, здесь действовали и иные сословные группировки, пользующиеся теми или иными представителями Фудзивара ради своих целей; но так или иначе, внимание Фудзивара было целиком поглощено этой внутренней распрей. Скопившееся во дворце огромное население в лице жен и наложниц государей, сознавая свое значение в деле овладения фактической властью, создавало одну интригу за другой, так что двор — в его внутренних частях — оказался буквально раздираем этим взаимным соперничеством конкубин, жен и т. д. С другой стороны, эти же интриги создавали и сами правители, действуя, в случае надобности, через своих ставленников во дворце. Поэтому в середине Хэйан, и особенно с этого времени картина жизни высшего сословия, группирующегося вокруг двора, являла собой образец непрерывных интриг, внутренних переворотов и даже преступлений. Затем, как только что было сказано, борьба велась и между отдельными ветвями Фудзивара на почве уже личного честолюбия и жажды власти. Все это настолько ослабило их, что среди этого моря сложных интриг уже открылась почва для выступления и других группировок придворной знати, и именно на этом основании и выросла система Инсэй.
Были ли эти новые монархи сами по себе людьми с сильной волей и большим честолюбием или же за ними действовали интересы какой-нибудь отдельной сословной группировки, неясно. Вернее всего и то, и другое. Мы знаем, например, что Сиракава, правивший как отрекшийся от престола монарх более сорока лет, был очень яркой фигурой подлинного властелина. Но, конечно, царская фамилия была настолько обессилена сама по себе действиями и мероприятиями Фудзивара, искусно сливших весь царский род со своим, что в ее собственной среде вряд ли могли создаться прочные импульсы к попыткам овладеть фактическою властью. Ее выдвигали группировки аристократии, ненавидящие Фудзивара, чем-нибудь этими последними обойденные, — или же, в лучшем случае, отдельные государи Хэйана на эти группировки опирались.
Совершенно своеобразен и исключителен тот путь, на который вступили Хэйанские государи с целью ниспровергнуть Фудзивара и овладеть властью. Они их не уничтожили, — для этого было слишком мало сил; не отняли даже звания верховных канцлеров: все это время на посту верховного канцлера неизменно пребывает какой-нибудь представитель этой фамилии; — разочаровавшись в троне, зная, как опасно это положение, наученные опытом всех предшествующих царствований, они постарались создать третий орган власти, независимый от трона и от правительственного аппарата, орган — неофициальный, но могущий в силу этого стоять вне всей административно-политической машины, и в то же время над нею. Этим органом и было положение отрекшегося от престола просто или с пострижением при этом в монахи государя, возводившего на престол своего малолетнего, обычно, ставленника, свергавшего его, когда нужно, терпевшего верховных канцлеров из Фудзивара, но замещавшего этот пост уже угодными ему представителями этого рода. Произошел любопытный образец захвата власти царским родом, так сказать, у себя самого же, при помощи использования в своих интересах установившегося социально-политического порядка, т. е. с оставлением всего, что было на месте. Это решительно в духе Японии: не ломать, не уничтожать, но заполнять новым содержанием старые формы или создавать иные над ними до тех пор, пока эти последние не умрут сами собою. Так поступил и будущий военный властитель Японии Минамото Ёритомо, создавший свою власть в Камакура, Хэйану же предоставивший безмятежно скучать и прозябать со всеми своими министрами, канцлерами и т. п.
И эта система приняла настолько официальный характер, что начиная с Сиракава, т. е. с 1087 г. эти экс-государи издают официальные указы, решают все дела, предоставляя лицам, сидящим на троне, совершать, когда нужно, ритуальные предписания, быть центром многочисленных дворцовых церемоний, т. е. заниматься с политической точки зрения пустяками; — бывшим же диктатором на посту верховного канцлера — выполнять даваемые им предписания, что тем было делать не трудно, в силу уже установившихся традиций и заполнения этими Фудзивара всего правительственного механизма и привычки страны этому дому повиноваться.

Период распада аристократического сословия

Краткий период крушения сословно-аристократической монархии является одним из наиболее драматических моментов японской истории, представляющим собою сцепление крупнейших и разнообразных событий. Годы — с момента перехода власти к Тайра в лице Киёмори в 1167 г. и вплоть до организации нового государства в 1192 г., резко выделяются среди общего течения всей эпохи, являя собою трагический и бурный конец эпохи безмятежного и мирного развития. События следуют одно за другим, одно драматичнее другого; каждое из них влечет за собою крушение чего-нибудь или ломку; столкновение интересов вызывает массу жертв; весь ход государственной и социальной жизни нарушается. Япония в буре и грозе переходит на новые рельсы. <...>
<...> Диктатура Фудзивара вынудила целый ряд влиятельных домов отойти в тень и занять второстепенное и третьестепенное положение. Последующий период смут и интриг, вызвавший к жизни систему перманентного регентства, сильно обострил взаимоотношения этих групп, возбудив стремление у оттесненных фамилий занять первенствующее положение в связи с пошатнувшимся могуществом Фудзивара. <...>
Только благодаря Тайра экс-государям удалось обессилить, как то указывалось выше, бывших диктаторов Фудзивара. Эти последние, вместе с поддерживающими их Минамото, потерпели ряд неудач и должны были отойти пока в сторону. Но не удержались и сами экс-государи. Тайра, действуя сначала как их союзники, после победы предпочли оставить власть в своих руках, что и выразилось в принятии вождем Тайра — Киёмори поста первого министра в 1167 г., со всей полнотой фактической власти. Этим закончился предшествующий период эпохи.
Тайра, заняв пост правителя, установил диктатуру не меньшую, чем Фудзивара, и своими решительными действиями и преступлениями напоминает тактику дома Сога. Это обстоятельство и послужило одной из причин быстрой гибели этой фамилии. Они пошли по следам ниспровергнутых ими Фудзивара, во всем переняв их образ действий. Так же, как и при Фудзивара, женщины Тайра заполнили дворец, и в результате на престол был возведен внук самого Киёмори — Антоку. Так же, как и тогда, они старались захватить в свои руки весь государственный аппарат, но действовали при этом как Сога, т. е. не останавливаясь перед открытым насилием и преступлением. Однако, если диктатура Фудзивара была органическим продуктом развития аристократического сословия, диктатура Тайра была уже запоздавшей и совершенно несовмещающейся с создавшейся обстановкой. Со старым государственным устройством новой силе было делать нечего; разлагающийся организм сословного государства не мог быть передан в таком же состоянии в другие руки. Против Тайра пошли и последние остатки организованной аристократии и сами отстраненные ими их бывшие же союзники — экс-государи, и подавленные на время Минамото. Против такой коалиции Тайра устоять не могли и, после упорной и драматической борьбы, они были уничтожены в 1185 г. в знаменитой битве при Данноура. Однако, с уничтожением Тайра, не восстановилась власть ни Фудзивара, ни государей; не удержалось у власти и все аристократическое сословие: победитель при Данноура Минамото Ёритомо — могущественный глава теперь уже первенствующего военного дома, предводитель всей коалиции, предпочел взять власть в свои руки и отдать государство тому классу, который ему лично доставил полное торжество — военному. Фактически правя Японией уже с этого 1185 г., он в 1192 г. сумел придать своему новому положению и политическую санкцию, сорганизовав новый государственный строй и начав эру военной империи.

[Вот как эта система функционировала на практике:]

Рай Дзё
"ИСТОРИЯ СЁГУНАТА В ЯПОНИИ" ("Нихон гайси")
перевод В.М. Мендриха
М-СПб, "Пашков дом", "Летний сад", 1999

стр. 67-77

<...>
Еще перед этим император Тоба удалился на покой, отрекшись от трона в пользу своего наследника Сутоку, который и вступил на престол. Мать нового императора, Тамако, в детстве воспитывалась у экс-императора Сиракава, принявшего уже монашеский сан. Сиракава любил ее сильно, и любовь эта не уменьшилась, когда она подросла, что и дало обильную пищу для толков. И Тоба не признавал Сутоку за своего сына, которому он в шутку дал прозвище Сын-дядя. У Тоба была любимая наложница Токуко [Нарико], прозванная Бифуку монъин, которая и родила ему сына Михито [Нарихито]. Экс-император Тоба заставил императора Сутоку усыновить Михито и признать его своим наследником. Когда Михито исполнилось четыре года, Сутоку отрекся от трона в его пользу. Михито вступил на престол под именем императора Коноэ, а Сутоку удалился от дел, став экс-императором. Коноэ умер, и Сутоку стал надеяться взойти на престол опять. У Сутоку был сын Сигэхито, юноша умный, на которого и при дворе, и в народе возлагали надежды, считая его вероятным наследником; но Бифуку, мать Коноэ, приписывавшая раннюю смерть своего сына ничему иному, как заклинаниям Сутоку, призвавшего, по ее мнению, несчастье на него путем заклинания богов, начала тайком уговаривать экс-императора Тоба, который склонившись на ее увещания, и назначил наследником своего же сына Масахито, единоутробного [от Тамако] брата Сутоку. Масахито взошел на престол под именем императора Госиракава.
Все в придворных кругах и в народе были поражены такой неожиданностью, а Сутоку пришел в ярость. Призвав первого государственного канцлера Фудзивара Ёринага, он излил ему свое горе и поведал свои затаенные желания. Ёринага был умен, но в то же время коварен и зол. Народ прозвал его Злодеем-канцлером. Он оспаривал власть у своего старшего, пользовавшегося большим влиянием, брата Тадамити, но поделать ничего не мог. Такой случай пришелся ему очень кстати, и он стал стремиться вернуть Сутоку престол, рассчитывая благодаря этому захватить потом всю власть в свои руки. И вот он начал подстрекать Сутоку поднять мятеж. В народе появились слухи, и все стали волноваться и бояться.
В седьмом месяце 1156 г. умер экс-император Тоба, принявший еще раньше монашеское пострижение. Похоронили его, ввиду тревожного времени, в тот же самый вечер. Воспользовавшись смертью Тоба, Сутоку поднял, наконец, открыто вооруженный мятеж, укрепившись сам во дворце экс-императора Сиракава, умершего задолго до этого. На стороне Сутоку стал Минамото Тамэёси и другие его родичи. Тоба предвидел, что после его смерти начнутся беспорядки, и поэтому оставил завещание, в котором были перечислены те военачальники, которых должен был призвать себе на помощь царствующий император. Киёмори в числе их не было; причина этого заключалась, вероятно, в том, что жена Тадамори, отца Киёмори, была воспитанницей принца Сигэхито, сына Сутоку. Тогда Бифуку [вдова Тоба] сказала: "Как можно не призвать такой могущественный род, как род Тайра?" В конце концов обратились к Тайра. Киёмори откликнулся на призыв, собрав всех своих родичей, из которых один только дядя его Тадамаса принял сторону экс-императора.
<...>
Дворец был взят, и Сутоку бежал из него, укрывшись в горах Ней. Затем он сбрил себе волосы, приняв монашество, и направился в Нара, но по дороге был схвачен и сослан в область Сануки. Ёринага был ранен в бою шальной стрелой и покончил самоубийством. Император дал Киёмори повеление схватить Тамэёси, но отыскать его Киёмори не мог. Тем временем вышел из своего убежища скрывавшийся дотоле другой приверженец экс-императора Тадамаса, дядя Киёмори, и изъявил покорность, прося у Киёмори пощады, но Киёмори не обратил на просьбу внимания и убил его. Тогда после обсуждения при дворе заставили также и Минамото Ёситомо убить своего отца Тамэёси. Киёмори в награду получил назначение и стал правителем области Харима, а затем, обойдя по службе других, получил должность помощника начальника управления территорией островов Кюсю. Все остальные, начиная с Сигэмори, также получили награды. Вот тут-то впервые и начал воздвигать себе палаты в Рокухара род Тайра, достигший высокой степени могущества.
Слава и популярность фамилии Тайра, затмившей фамилию Минамото, вызвали зависть и вражду к этому роду в душе Ёситомо, ставшего вместе с тем в неприязненные отношения и к Фудзивара Митинори, сын которого был женат на дочери Киёмори. Митинори принимал деятельное участие в совещаниях по поводу государственных дел и провел немало реформ. В это время император Госиракава отказался от трона в пользу наследника. На престол взошел Нидзё, сын Госиракава, но экс-император продолжал править делами, причем вся фактическая власть была, собственно, в руках Митинори. У экс-императора был любимец Фудзивара Нобуёри, домогавшийся должности командира императорского конвоя. Экс-император хотел удовлетворить его просьбу, но Митинори не согласился на это. Изобразив в рисунках злодейские подвиги танского Ан Рокудзана, он поднес альбом экс-императору, намекая этим на Нобуёри. Посрамленный Нобуёри пришел в гнев и примкнул к Ёситомо, с которым они и замыслили мятеж. В этом заговоре приняли участие еще Фудзивара Цунэмунэ, Фудзивара Наритика и Фудзивара Корэката. План мятежа был уже выработан, и если не начинали еще действий, то только из боязни Киёмори.
В 1159 г., зимой, Киёмори со своим старшим сыном Сигэмори в сопровождении своего домочадца Тайра Иэсада, правителя области Тикуго, и пятидесяти человек свиты отправился на поклонение храмам Кумано. Когда они дошли до Кирибэ, к ним явился гонец из Рокухара, который доложил: "Вчера ночью Нобуёри и Ёситомо вместе с Минамото Ёримаса, Минамото Мицумото и другими напали во главе пятисот человек воинов на дворец Сандзё". Они сожгли дворец, а также и палаты третьего государственного секретаря Митинори. Убитым и раненым нет числа. Наконец, они захватили и держат под караулом в императорских дворцах императора Нидзё и экс-императора Госиракава, а Митинори они убили".
<...>
Ёситомо бежал в Канто, а Нобуёри — в Ниннадзи, где находился экс-император, у которого он и стал просить себе помилования. Экс-император обратился с ходатайством к императору, но тот отказал. Тогда Сигэмори сказал: "Его можно помиловать; ведь все равно он не опасен, так как не в состоянии сделать толком ровно ничего". Но Киёмори возразил на это: "Главарь мятежа должен быть наказан. А кроме того, на это есть повеление императора!" Затем он послал с отрядом своего брата Норимори, который по приказанию брата окружил Ниннадзи и захватил там Нобуёри, а также и его сообщников Минамото Моронака, Фудзивара Наритика и других, всего более пятидесяти человек. Нобуёри был казнен на отмели реки в Рокудзё, но Наритика был помилован по ходатайству Сигэмори и Ёримори, состоявших с ним в свойстве. За свои заслуги по усмирению мятежа Киёмори был награжден императором, его сыновья и братья продвинулись вперед в чинах и должностях.
<...>
Могущество и влияние рода Тайра распространились на всю страну. Некто Хюга Митиёси из области Хидзэн поднял было мятеж, но тотчас же командировали Тайра Иэсада и мятеж был подавлен.
В это время власть по управлению страной находилась в руках экс-императора Госиракава. Состоявшие при императоре Нидзё придворные Фудзивара Цунэмунэ и Фудзивара Корэката убедили императора взять власть в свои руки. И сразу создались натянутые отношения между сыном, императором, и отцом, экс-императором. Последний привлек на свою сторону Киёмори, сделав из него себе защитника и опору. В 1160 г. он произвел Киёмори в чин старшей степени третьего класса и назначил его государственным советником. В угоду желанию экс-императора Киёмори арестовал Цунэмунэ и Корэката. Как раз случилось так, что император Нидзё взял себе в наложницы императрицу, вдову покойного Коноэ, своего дяди, дав ей титул тюгу, т. е. "вторая императрица". В народе ее прозвали Нидайко, т. е. "императрица-жена двух последующих поколений". Киёмори воспользовался этим и хотел казнить обоих Фудзивара, обвинив их в том, что они не отговорили императора и тем самым вовлекли его в грех. Но за них стал ходатайствовать бывший верховный канцлер Тадамити, и смертная казнь была заменена ссылкой на острова. Быстро повышаясь, Киёмори на следующий год был назначен исполняющим должность второго государственного секретаря, а через шесть лет он уже получил чин младшей степени второго класса и был назначен первым государственным секретарём.
<...>
Между тем на престол взошел Рокудзё, сын Нидзе, и ввиду его малолетства государственные дела опять перешли в руки экс-императора Госиракава. В это время у императрицы Сигэко, жены экс-императора, которую он очень любил и которая приходилась младшей сестрой Токико, жены Киёмори, родился сын, принц Норихито, которого Госиракава решил возвести на трон. И вот в 1166 г. он произвел Киёмори в чин старшей степени второго класса, назначив его третьим государственным канцлером, а через год Киёмори уже достиг чина младшей степени первого класса и должности премьер-канцлера. Ему пожалован был вооруженный эскорт и было разрешено въезжать во дворец в карете, влекомой людьми. Указом ему пожалованы были земельные владения в областях Харима, Хидзэн и Хиго, и владения эти стали наследственными в его роде. Сигэмори получил чин младшей степени второго класса и был назначен исполняющим должность первого государственного секретаря, причем ему было разрешено являться во дворец при оружии. Мунэмори, младший брат Сигэмори, получил чин младшей степени третьего класса и был назначен государственным советником. Во втором месяце 1169 г. император Рокудзё отрекся в пользу принца Норихито, которому было в это время пять лет от роду. Норихито вступил на престол под именем Такакура. Старший брат матери императора, первый государственный секретарь Токитада, говаривал, бывало, по этому поводу: "Теперь по всей стране кто только не из рода Тайра, тот даже не человек". Более шестидесяти представителей фамилии Тайра занимали в это время придворные и высшие правительственные должности, и земельные владения этого рода простирались на тридцать с лишним областей. Все государственные дела решал Киёмори и все управление страной было в его руках, а когда Киёмори заболел, то была объявлена императорским указом небывалая амнистия, чтобы молились о его выздоровлении. Затем Киёмори постригся в монахи, приняв монашеское имя Дзёкай, и выстроил себе для жилья отдельный дом в Ниси Хатидзё. Он набрал себе триста мальчиков и, одев их в особое платье, начал рассылать их повсюду в столице и вне ее, заставив их выслеживать тех, кто худо отзывается о нем. Виновные немедленно подвергались наказанию. Все стали жить с опаской, озираясь по сторонам. Экс-император Госиракава давно уже был недоволен всем этим. В 1169 г. он принял монашество и Тайра стали своевольничать еще более.

В НАЧАЛО

Наследник халифа
Д. и Ж. Сурдель

Используются технологии uCoz